Через время и расстояния

Через время и расстояния

Агломерация — это наиболее мощное средство вовлечения национального пространства в современную глобальность

Сегодня 30 наиболее производительных агломераций дают более 16% мирового валового продукта. Токио с населением 35 млн человек производит больше товаров и услуг, чем, например, Испания с населением в 40 млн. По годовому объему ВВП Нью-Йорка превосходит всю Швецию в четыре раза. Полагаю, этого достаточно, чтобы, ощутив мощный агломеративный толчок, теория наконец взялась за глубокую проработку агломеративных проблем, в том числе на Юге России.

Преодоление границ
С чего начинается агломерация? С преодоления границ — вначале государственных, административно-политических, административно-территориальных, а затем и вообще границ географических. До сих пор практически все исследователи накрепко связывали агломерацию с одним-единственным фактором — с численностью населения. Однако неудовлетворительность подхода, который обосновывает типологию поселений на базе одной только численности их жителей, отчетливо продемонстрировал еще Фернан Бродель, когда занимался выявлением различий между городом и деревней. Город с большой или очень большой численностью населения остается крупным или очень крупным городом. Агломерация отличается от крупного города тем, что и принципом и повседневным условием ее существования становится преодоление всех (и прежде всего административных) границ, полное пренебрежение ими. Таким образом, агломерация — это не город и даже не крупный (сверхкрупный) город. Правильнее всего ее было бы называть урбаногенным образованием. Пренебрежение агломерацией какими-либо административными границами нагляднее всего проявляется в свободной маятниковой миграции населения, без которой бывший крупный город уже не в состоянии нормально функционировать. Попробуйте только на сутки остановить маятниковое движение людей в отношении Москвы, Новосибирска, Ростова-на-Дону, Екатеринбурга и т.д. — эти города тут же проявят свою полную нежизнеспособность: покроются мусором улицы, оцепенеет общественный транспорт, опустеют цеха предприятий...

Рента времени
За маятниковой миграцией стоят спрос и предложение на рабочую силу, которые и масштабированы, и структурированы, и адресованы особым, именно агломеративным образом. Агломеративистика отчетливо различает три стадиальных типа рабочей силы: трудовые ресурсы, человеческий фактор производства и человеческий капитал. Типология рабочей силы строится на базовом признаке — трансграничности. При этом важным является не только то, в каком масштабе преодолеваются границы, но и кто именно это делает. Если субъектом преодоления границ является рабочая сила, направляющаяся к месту своей работы, то она предстает в виде трудовых ресурсов. На этой сугубо агломеративной основе запускается особый агломеративный процесс — процесс образования того, что я называю рентой времени (или временной рентой). Ее начинают присваивать работники, проживающие в городе базирования предприятия: в сравнении с суточными мигрантами они тратят на работу (с учетом времени прибытия к ней и обратно) на три-шесть, а то и более часов меньше, нежели мигрант. А значит, лучше отдохнув, «местные» (при прочих равных условиях) и работают с большей производительностью, реализуя это преимущество в повышенном размере заработной платы в ее удельном выражении. То есть в расчете на один час рабочего времени, которое включает как время работы, так и время движения к месту работы и обратно. Увеличив удельную заработную плату, «местные» могут употребить время, дарованное им самой природой суточной миграции, на рост своего образования, культуры, квалификации, что «материализуется» в больших, нежели у мигранта, темпах карьерного роста и, как следствие, в новых порциях повышенной зарплаты.

Подпитка энергией
На рентной основе мало-помалу формируется почва для вызревания второго стадиального типа рабочей силы: повысившие свой технологический уровень предприятия начинают, преодолевая границы, стремиться туда, где накоплен серьезный квалификационный гумус, то есть перетекать в места проживания рабочей силы для того, чтобы напитаться ее энергией. Это уже не трудовые ресурсы,, а человеческий фактор производства. Вполне понятно, что под воздействием временной ренты преобразуется и урбанистическая среда: из городской она под воздействием массового спроса на услуги отдыха, культуры, образования и развлечений, которые предъявляют местные работники, превращается в агломеративную. В этой среде вначале появляются, затем превалируют, а далее и вовсе господствуют публичные, общедоступные учреждения культуры, образования, отдыха и развлечения. Под давлением этого спроса рушатся еще одни — сословные и профессиональные — границы и стены, на которых зиждился город.

Везде, как дома
Венцом процесса агломеративного «перековывания» рабочей силы выступает человеческий капитал. Здесь для рабсилы не существует никаких границ между работой, бытом, отдыхом, развлечениями и получением впечатлений. Везде, в любой точке своего местонахождения, носитель человеческого капитала легко и свободно переключается между этими различными видами своей жизнедеятельности. Рабочая сила, действующая как человеческий капитал, может продуктивно проявлять себя в любой момент времени и в любой точке пространства. Поскольку агломеративный спрос/предложение имеет масштаб, соразмерный только агломерации, а его структура обладает качеством, которое и понятно, и доступно только агломерации, постольку и адресация агломеративного спроса/предложения идет от одной агломерации к другой. Московский житель может, конечно, отправить посылку жителю города Заречного Свердловской области; Московская агломерация — нет. Она может адресовать свой спрос/предложение только Екатеринбургской агломерации, которая единственная из всех субъектов, развернувших деятельность в Свердловской области, способна принять и переработать этот спрос/предложение.


Коридоры возможностей

Агломеративная адресация венчает процесс развития агломеративного спроса и предложения — и порождает особый надграничный тип территориального устройства экономики и жизни. Это агломеративные коридоры — каналы, по которым агломеративные спрос и предложение движутся между различными агломерациями. Наиболее развитыми образцами агломеративных коридоров в настоящее время являются, по моему представлению, Босваш (США) и Токайдо (Япония). Возьму для примера Босваш. Его протяженность составляет около 1 тыс. км. Коридор пронзает административные границы семи штатов и одного федерального округа. На его территории проживает 45 млн человек (20% населения США) и расположено 27% промышленных предприятий страны.

Цветы и соцветия
 Объединяя вначале национальное, а затем континентальное и глобальное пространство в единый агломеративный каркас, аглокоридоры как тип пространственного проектирования и деятельности идут на смену регионам, настойчиво требуя и смены типа мышления. На территории России сегодня довольно отчетливо проявляются очертания следующих агломеративных коридоров: Московско-Петербургского (Москва — Тверь — Новгород — Санкт-Петербург), Поволжского (Волгоград — Саратов — Самара — Тольятти — Нижний Новгород), Уральского (Челябинск — Нижний Тагил — Екатеринбург — Пермь), Сибирского (Омск — Новосибирск — Кемерово — Новокузнецк, Томск — Красноярск — Иркутск), а также, возможно, Приморского (Хабаровск — Владивосток). В декабре 2010 г. на Общественном совете Минрегиона РФ я выступил с инициативой создания на юго-западных рубежах России двух трансграничных аглокоридоров: Нижнедонбасского (Ростов-на-Дону, Донецк/Украина, Днепропетровск/Украина) и Верхнедонбасского (соцветие городов Восточного Донбасса, Луганск/Украина, Харьков/Украина, Белгород). Для работы по их формированию осенью 2010 г. появилась первая платформа — еврорегион «Донбасс», идею создания которого я инициировал еще в 2005 г.

Пересечение интересов
Академик Капица выдвинул идею демодинамики. Речь идет о развитии постиндустриального города численностью населения от 5 млн человек. То есть важны рубежи, рыночная масса, современные глобальные рынки. Ростовская агломерация, о которой в последние годы много говорится, вырасти до таких масштабов объективно не сможет. Даже если к Ростову, в котором проживает 1,02 млн человек, присоединить Таганрог, получится 1,2-1,3 млн. Но это не принесет ничего, кроме лишних затрат и проблем, и только ухудшит ситуацию. Поэтому единственный выход — формирование Верхнедонбасского коридора с населением около 5 млн человек. Через Белгород имеется выход на Москву и Питер, а через Гуково — на 10-миллионный Поволжский коридор. Ростов надо увязывать с Донецком и Днепропетровском — это уже Нижнедонбасский коридор. В таком режиме есть смысл говорить о ростовском коридоре, а в других режимах его нет и не будет. Однако ни Мясниковский, ни Аксайский район не намерены отдавать ни пяди своей земли. Шахтерские города, пережившие болезненный процесс реструктуризации угольной отрасли, развиваются каждый сам по себе, хотя субъективно и ментально идут на сближение. Сегодня у них почти нет угля, зато есть население. В шахтерских территориях гораздо больше шансов для агломерирования. С них Ростовской области и следовало бы начинать, приняв участие в конкурсе на создание Восточнодонбасской агломерации.

Новый Шелковый путь
В немалой степени перспективы донского региона связаны с формированием современного трансконтинентального транспортного узла (ТТУ). Одним из его очевидных элементов является авиационный хаб, строящийся сегодня в районе Грушевской, другим (возможно, не столь очевидным) — то, что я предпочитаю называть Гуково-Лиховским широтно-меридиальным разворотом (ШМР). Потенциал возникновения ШМР кроется в пересечении в этом месте двух международных транспортных коридоров: действующего Северного МТК и перспективного Юго-Евразийского МТК. По всем объективным параметрам ТТУ может стать важнейшим элементом того нового Шелкового пути, который сейчас прокладывает Китай, а также Южного транспортного коллектора, строительством которого занимается один из крупнейших мировых транспортных альянсов. Целенаправленная и активная работа по формированию ТТУ одновременно может стать точкой, из которой удобнее всего начинать прописывать процессы построения, во-первых, Ростовской и Восточно-Донбасской агломераций, а во-вторых, Нижнедонбасского и Верхнедонбасского агломеративных коридоров. Тем самым из точки ТТУ превращается в мощное средоточие.

В условиях непризнанности
К числу новейших явлений современности можно отнести непризнанность. Ее корни уходят в слабость и неустойчивость того баланса сил, который сложился в мире на сегодня и который будет не только длиться, но еще и шириться не одно десятилетие.
Конкретный пример — недавнее провозглашение нового непризнанного образования «Наджран» на юге Саудовской Аравии. Фрагменты непризнанности наблюдаются на территории Ливии. Та же самая картина ожидает нас на территориях, подконтрольных ИГИЛ. В то же самое время на постсоветском пространстве уже накоплен опыт существования в условиях непризнанности: Нагорный Карабах, Приднестровье, Абхазия, Южная Осетия. Главное в данном опыте, на мой взгляд, как экономиста, состоит в том, что всем этим государствам, прошедшим через военные жертвы и разрушения, удалось наладить жизнь и избежать гуманитарной катастрофы.

Легитимный шанс
Теперь явление непризнанности вплотную приблизилось к Ростовской области. В этой ситуации у ростовчан появляется исторический шанс: стать «сборочным цехом» для обобщения и осмысления уже имеющегося опыта экономического строительства в условиях непризнанности и передачи сформулированных таким образом решений, моделей и механизмов вначале в соседние ДНР и ЛНР, а затем и дальше. С началом боевых действий на территории Луганской и Донецкой областей грузовые потоки изменились. Раньше они шли на Дон со стороны Киева, сейчас есть возможность перестроить их. Правда, существует много вопросов законодательного характера, которые требуют своего решения. В рамках еврорегиона «Донбасс» мы успели добиться признания на уровне двух государств — России и Украины — приграничными территорий трех субъектов: Луганской, Донецкой и Ростовской областей с точки зрения режима перемещения населения и товаров. Это пусть и не самый прочный, но все-таки легитимный задел для того, чтобы найти для начала временные, а затем и более устойчивые схемы и механизмы поддержки очагов легальной экономической деятельности на стороне непризнанных республик.

Правовая определенность
Чтобы максимально сократить зону правовой неопределенности сделок, нужны, на мой взгляд, два крупных действия: на российской стороне — быстрое развертывание оптовой сети в ближайшем приграничье (с обеспечением ее объектов необходимой коммунальной и инженерной инфраструктурой); на стороне непризнанных республик — «микронизация» черезграничного бизнеса — так, чтобы основными действующими лицами при перемещении товаров через границу стали частные (физические) лица. Понятно, что эти решения резко усилят нагрузку на и без того перегруженные пункты международных автомобильных переходов. Поэтому следует добиваться решений по практически мгновенному развитию пропускных мощностей данных пунктов.
Логотип Вестник Строительство