Васильевский остров

В недолгой истории Ростова было целое созвездие прекрасных зодчих, оставивших по себе «песнь, заключенную в камне» на улицах любимого города. Были блистательный Александр Померанцев, восхитительный Николай Соколов, строгий Мариан Перетяткович, тонкий Александр Ященко, чудесный Леонид Эберг и могучий Ян Ребайн. Но практически все они творили в то время, когда над городом на Дону зажглась звезда Григория Васильева — главного ростовского архитектора в период расцвета городского зодчества, одарившего донскую столицу россыпью необычных храмов и сетью непохожих друг на друга особняков, которые до сих пор радуют глаз придирчивых ростовцев.

Построивший тысячи прекрасных квадратных метров, зодчий сам всю жизнь прожил на съемных квартирах. Главным образом в трехэтажном доходном доме на углу Пушкинской и Малого проспекта (ныне улица Чехова), принадлежащего Хайе Гринштейн (здание сохранилось и сегодня). Чопорная домовладелица заодно не чуралась и торговли — на первом этаже дома была бакалейная лавка, а жильцы заходили к себе как через парадную лестницу, так и через двор наверх, по металлической винтовой.

Место рождения Григория Васильева неизвестно. История сохранила лишь его дату — 1868 год. Надо полагать, таланта парень был изрядного, да и определенными связями располагал, раз поступил в Императорскую академию художеств в столице. В учебе также был не из последних — в 1897 году отмечен большой серебряной медалью от Московского художественного общества за проект оперного театра. Создать проект обители муз — дело не из легких, тем более придирчивые старшие коллеги, современники строительства самых выдающихся оперных театров мира, знали толк в изящных ремеслах.

Почему после окончания академии Васильев выбрал именно захолустный на тот момент Ростов, трудно сказать. Возможно, привлекало именно безбрежное поле деятельности — провинциальный город только-только обретал очертания серьезного торгового центра. Бизнес в нем крепчал год от года, и богатеющее купечество нуждалось в кичливых проектах, которые и мог реализовать на месте молодой мастер. В столицах талантливого парня бы затерли и слопали без соли и перца.

За те три года, что Васильев провел здесь в качестве частнопрактикующего столичного архитектора, молодой зодчий успел зарекомендовать себя зрелым мастером и не посрамить серебряной медали. Из известных и сохранившихся его «стажерских» построек сегодня в Ростове радует глаз особняк купчихи Прасковьи Массалитиной на углу Большой Садовой и Кировского (ныне кондитерская).

Новичка отметили и приветили. Как раз в это время городская дума рассматривала положение «О городском архитекторе», где обозначались его функции. Главный зодчий Ростова и его помощник приглашались «для службы при городской управе и не имели права заниматься какими-либо частными работами». Архитектор должен был рассматривать проекты частных построек, представляемых в городскую управу на утверждение в техническом отношении и соответствие действующим строительным требованиям. Он также лично составлял сметы и проекты для построек, возводимых за счет управы, и надзирал за ремонтом городских и нанимаемых управой помещений.

При этом дума предлагала вознаграждение своему главному зодчему из расчета 2% от стоимости работ по строительству до 100 тыс. рублей, 1,5% — от стоимости свыше 200 тыс. рублей.

Увлечь чиновничьей должностью уже знаменитого в обеих столицах Померанцева не удалось: тот на частных заказах зарабатывал в разы больше. Зато под рукой оказался стремительно набирающий популярности Васильев. Достигший возраста Христа, зодчий не стал долго думать и подписал контракт.

Заказы повалили сразу. Первым пришел благообразный старообрядец из Тотьмы негоциант Николай Токарев, владелец «Товарищества спирто-ректификационного спиртоочистительного и водочного заводов Н. И. Токарева», выпускавшего около трети всей винно-водочной продукции в городе. Купчина, разбогатевший на зеленом змии, желал несколько загладить впечатление о себе на Страшном суде и подарить городу (состоял гласным городской думы) что-нибудь эдакое. Какое именно, он еще не представлял. Посидели вдвоем, представили. Вышла Школа домоводства и кулинарии. Разместить ее думец хотел тут же, по соседству с Городским домом, чтобы на старости лет далеко не бегать на попечительство.

Аккуратненький особнячок в древнерусском стиле с петушком на шпиле вырос рядом, на углу Николаевского переулка и Думского проезда. Сегодня он ничуть не портит ансамбля ростовской мэрии, украшая ее со стороны парка Горького оригинальными шатровыми мотивами.

Следом за ним почти сразу по заказу думы Васильев взялся проектировать первый корпус здания среднего технического училища на Скобелевской улице (ныне Радиотехнический колледж на Красноармейской), который вместе со вторым корпусом строился с 1901-го по 1912 год.

С этим проектом связан целый этап творческой деятельности архитектора Васильева в Ростове. Так называемый «образовательный». Зодчий успел построить в городе на Дону сразу несколько образовательных учреждений, ни одно из которых не похоже друг на друга. В частности, в 1908 году были возведены на Новобазарной площади два корпуса женского ремесленного училища (ныне — улица Соколова). Через несколько лет по его проекту на углу Большой Садовой и Ткачевского переулка выросло циклопическое пятиэтажное здание доходного дома лесопромышленника Григория Кистова, который мы и сегодня знаем и любим в качестве главного корпуса Южного федерального университета.

Практически параллельно ему, по духовному завещанию купца Елпидифора Парамонова, на Пушкинской, рядом с одним из парамоновских особняков (ныне — библиотека ЮФУ), на средства покойного пароходчика и шахтовладельца начало возводиться двухэтажное здание городского училища. В 1914 году проект фасада училища был опубликован в питерском журнале «Зодчий» как эталон учебного заведения в стиле модерн. Сегодня в «модерновом училище» квартируют старшие братья дореволюционных школяров — Южный филиал Российской академии наук.

Следует заметить, что в творческой судьбе архитектора Васильева был еще один важный этап — так называемый «благочестивый». Зодчий построил на территории донского и кубанского войск целый рад замечательных храмов, не тронутых бомбами немцев и фанатизмом большевиков. Каждый из них — своего рода шедевр «степного классицизма».

Ему принадлежат действующие и поныне Сретенская церковь в станице Александровской (сегодня Пролетарский район Ростова, по его же рисункам там выполнен и иконостас) и четырехъярусная уникальная колокольня Преображенского храма в хуторе Обуховском, построенные в 1911 году. Вознесенская церковь на Братском кладбище и пятиглавый храм в станице Шкуринской на Кубани — в 1913 году. Успенская церковь в хуторе Недвиговском (1914 год), храм Иоанна Предтечи в Затемерницком поселении Ростова и пятиглавая церковь Святой Троицы в Верхне-Гниловской станице.

Как главный архитектор в 1909 году он надзирал и помогал в строительстве греческой Благовещенской церкви в Ткачевском переулке (на ее месте сегодня Театр кукол), построенной на средства местных греческих купцов-пароходчиков, и мусульманской мечети на Скобелевской улице (сейчас на ее месте воинская часть).

Потребность в зодчестве закончилась с развалом страны. В моду вошли тенденции разрушения старого мира, а не созидания нового облика. В сентябре 1917 года Григорий Васильев вынужден был покинуть никому уже не нужный пост главного строителя Ростова.

Гражданскую войну пережил в ставшем ему родным городе, с болью вглядываясь в то, как различные власти с упоением крушили из артиллерии созданные его руками и головой шедевры. Большевики его не тронули. Более того, с приходом НЭПа потребность в строительстве возобновилась. Понятное дело, с новым идейным уклоном. Теперь Васильев строил не особняки и храмы, а кричаще-политические домины, в которых не было места для виньеток, эркеров, барельефов и изящных статуй. Зодчего в 1924 году определили на ерундовую должность при управлении Донского окружного инженера. При этом после долгих совещаний с ОГПУ и партийными органами в 1925 году сочли гордость ростовской архитектуры недостаточно политически пригодным для строительства Дворца труда, эскизы которого он представил на утверждение. Эскизы забросили на полку и стали проверять его на предмет контактов с оппозицией, к которой тот не имел ни малейшего отношения. Просто за отсутствием всякого интереса к этой стороне жизни. Проверка все же закончилась безрезультатно, и скрепя сердце ответственные товарищи доверили-таки «подозрительному элементу» через год проектирование и строительство пятиэтажного жилого дома по соседству с конторой Государственного банка по Большой Садовой, в одночасье ставшей улицей гуру мирового пролетариата Фридриха Энгельса (сегодня в красивом, необычном здании с высокой аркой расположены ряд магазинов, постоянно меняющих своих владельцев, которые понятия не имеют, кому обязаны своей арендной площадью).

В подобной атмосфере нормальная работа была невозможна. Бывший главный строитель Ростова просто перестал строить, что для творца равносильно медленной, но неизбежной смерти. Он не успел дожить и до 65-летнего юбилея. Тихо скончался в своей еще более сузившейся после «уплотнения» квартирке на Пушкинской и был тихо похоронен на старом кладбище Ростова, на месте которого сегодня буйным цветом цветут конструктивистские коробки «хрущевок» и «брежневок».

Григорию Васильеву повезло — большая часть созданных им зданий сохранилась до наших дней. Почти все они сегодня объявлены памятниками архитектуры и охраняются государством. Жаль только, что хотя бы на создание памятной доски на доме Художника, украсившего Ростов и область гениальной «музыкой в камне», которую тиражируют тысячами открыток в рекламных буклетах, у нынешних властей средств не отыскалось.