Сергей Чобан: «Современная архитектура может развиваться только по принципу контрастной гармонии»

Сергей Чобан: «Современная архитектура может развиваться только по принципу контрастной гармонии»

Уже давно доказано, что окружающая среда определяет наше сознание и настроение. Мы испытываем одно ощущение, находясь во дворе типовой панельной застройки 70-х годов XX века, и совсем другое, прогуливаясь по Старому Арбату Москвы или по набережной Екатеринбурга

 О том, как создать качественную городскую среду, Отраслевой журнал «Вестник» попросил рассказать Сергея Чобана — одного из самых известных архитекторов не только в пределах России, но и за рубежом. Беседа проходила в рамках форума высотного строительства 100+ в Екатеринбурге — самом высотном городе страны, и, наверное, поэтому основной темой стала гармонизация исторической застройки с современными зданиями.

Сергей Энверович, у архитектора, как у врача, пожалуй, главный принцип в работе — «не навреди». Возможно ли органично вписать в исторический контекст высотные сооружения?
Здания высотой 100+ всегда являются в городе доминантами. И здесь на первый план выходит ясно артикулированный сценарий застройки, так называемый мастер-план, который и служит залогом того, чтобы небоскреб был возведен там, где он не может навредить сложившейся застройке, а наоборот, создать новую мизансцену, которая была бы интересной. И в связи с этим особенно важно заранее отдавать себе отчет: а какой, собственно, тип города хочется создать? Потому что есть очень разные, контрастные по отношению друг к другу сценарии развития городских территорий. И если мы посмотрим на развитие европейского города, то это одно отношение к доминантам и акцентам застройки. А если мы говорим о типологии полифоничного города, каким стал, скажем, Гонконг, то это совершенно другое отношение. Здесь нет единых мизансцен, выстроенных точек, четких осей. Мне, честно говоря, этот подход не близок. Но судя по тому, что таких городов становится все больше, они многим нравятся.
Главное во всем этом — ясность цели: если один режиссер ставит спектакль тихий, то другой — громкий, в сценарии одного задействовано большое количество актеров, у другого — театр одного актера. У одного все актеры кричат, у другого говорят спокойно и по очереди. То же самое и с градостроительством. Нужно определить для себя, какие цели ты как градостроитель ставишь, и в соответствии с этим подбирать актерский ансамбль, т. е. определенным образом настраивать архитекторов. Думаю, это является основой любой градостроительной деятельности, в том числе связанной с высотным строительством. По крайней мере, это позволяет ясно ставить и понимать цели этой деятельности.

А какая цель у вас?
Я вырос в Ленинграде и, может быть, поэтому люблю города европейского типа, в которых долгое время выстраивалась иерархия от второстепенной, фоновой, к акцентной застройке. Акцентами являются важнейшие здания города — не обязательно сакральные. Это может быть и промышленная архитектура, выделяющаяся в том числе и высотой.
Однако это не означает, что города с уже сложившейся системой доминант не могут развиваться дальше. Но в этом случае нужно особенно внимательно анализировать, в каком месте стоят здания, как они дополняют, развивают, может быть, контрастируют с уже существующей картинкой города. Для меня важна режиссура, где есть массовка в хорошем смысле этого слова (фоновые здания), и актеры первого плана (те самые доминанты).
Какая типология ближе российским городам? Куда они движутся сегодня?
Я допускаю, что разные города могут двигаться в разные стороны. Да я и не вижу необходимости в каком-то едином векторе движения. Я просто думаю, что движение должно быть всегда артикулированным и понятным стороннему наблюдателю. Я вчера гулял по Екатеринбургу (3 октября. — Прим. авт.), который, кстати, очень люблю — и за его конструктивистские постройки, и за вкрапления архитектуры 40-50-х, и за более старую застройку. Так вот, где-то мне понятно, куда этот город движется, а где-то — нет. Я за то, чтобы стороннему наблюдателю всегда было ясно, как и в каком направлении развивается город. Но против того, чтобы эта картинка была единой у всех городов. Важно, чтобы город смотрелся и нравился людям не только с высоты птичьего полета, но и с высоты человеческого движения — чтобы пешком или на машине в нем было комфортно перемещаться днем и вечером. Человек любого склада и телосложения должен чувствовать себя в любом пространстве уверенно. Это является одной из задач и важнейших показателей качества градостроительства. При этом человек должен воспринимать открывающиеся перед ним перспективы не только как удобные и комфортные, но и хотя бы как поражающие, не говоря уже о красивых. А то, что эти красивые или поражающие перспективы могут быть абсолютно разными, совершенно очевидно.

Как, по-вашему, можно добиться внутригородской гармонии, чтобы контраст старинных и новых зданий сочетался?
Контраст по определению не может сочетаться. Я считаю допустимым создание высотных доминант, в том числе и в историческом городе. Это делалось и раньше: церковные башни, башни ратуш всегда были доминантами. Другое дело, что раньше такие сооружения создавались по принципу аналоговой гармонии, т. е. структура архитектуры фоновых объектов и структура построения уникальных объектов были схожи. Современные же доминанты, как правило, имеют достаточно скульптурную форму и подчеркнуто минималистскую структуру фасада, за счет чего, безусловно, всегда вступают с историческим городом в контрастный диалог. На мой взгляд, этот диалог может быть гармоничным при соблюдении пропорции: не более 30% всех зданий могут быть контрастными по отношению к своему окружению (из них высотных объектов — 5%, т. е. одна шестая уникальных зданий).

Сегодня строительство высотных зданий — явление скорее штучное и распространенное даже не во всех мегаполисах страны, не говоря уже о более мелких территориях. Как вы считаете, целесообразно ли вообще возведение небоскребов?
Небоскреб — это всегда квинтэссенция достижений строительной отрасли. Высотка призвана зримо продемонстрировать достижения — компании, города, страны. Поэтому это действительно всегда затратно — и в период строительства, и в период последующей эксплуатации. Нужно честно признать, что строительство небоскреба имеет мало общего с экологичностью, экономичностью и эффективностью. Расходы на строительство небоскреба могут быть восполнены только более высокими ставками аренды или продаж. Иными словами, небоскребы могут строиться либо на пике экономического развития города, либо как символ успешности отдельно взятой компании, когда экономические соображения отступают на второй план по сравнению с представительскими. Как в Сан-Джимильяно самые богатые семьи ставили себе башни, точно так же самые успешные компании и города считают необходимым, чтобы возникали высотные акценты как символы этой успешности.

Сергей Энверович, у вас в проектировании впереди идея или вы стараетесь идею соотносить с бюджетом?
Я и хочу, и должен соотносить свою идею с бюджетом. В этом и заключается один из основных профессиональных навыков архитектора: он должен еще на стадии концепции понимать, как предложенные им решения скажутся на конечной стоимости реализации проекта. Например, вы проектируете башню. Какой она будет — круглой в плане или квадратной? Или, может быть, дугообразной? Можно сделать башню квадратной, но с дорогим фасадом, а можно круглой — и потом изо всех сил экономить на фасаде. Или сделать круглый дом с дорогим фасадом и побить рекорды по стоимости реализации проекта. Например, для участка в Гранатном переулке в Москве я в свое время сделал два проекта. В одном варианте жилой комплекс имел достаточно экзальтированную форму, но городские власти его отклонили, так как приняли решение строить на этом месте обычные прямоугольные дома. В общем-то в этом не было ничего удивительного: 90% всех зданий, которые сегодня строятся, имеют прямоугольную форму «сундука» — самую экономически целесообразную. Но понятно, что при такой конфигурации здания особое значение приобретает характер его фасадов. Так, в Гранатном переулке возник фасад, в котором на первый план выходит работа с деталью, фактурой поверхности, орнаментом.

Как уйти от таких «чемоданов»?
Повторюсь, 90% всех строящихся зданий всегда будут иметь такую форму. Это объективная данность: и квартиры, и офисы, и магазины удобнее всего в эксплуатации, когда имеют прямоугольную или квадратную форму. Призываю честно себе в этом признаться и тщательнее работать над качеством поверхности фасадов, превращая «сундуки» в привлекательные внешне и способные долго и достойно стареть объекты фоновой застройки. 

Досье
Сергей Чобан — российский и немецкий архитектор, работающий в Европе и РФ. Член Союза архитекторов России и Союза немецких архитекторов (BDA), обладатель архитектурных премий и участник различных архитектурных выставок. По разработанному им совместно с Питером Швегером проекту в деловом центре «Москва-Сити» возведено самое высокое здание Европы — комплекс «Федерация». В Берлине по его проектам реализованы такие постройки, как кинотеатр «Кубикс», галерея «Арндт», комплексы «ДомАкваре» и «Кронпринценкаре», синагога на Мюнстершештрассе, отель Nhow и здание штаб-квартиры компании Coca-Cola в Восточной гавани, а также здание Музея архитектурного рисунка (совместно с Сергеем Кузнецовым). В 2003 году Сергей Чобан открыл в Москве архитектурное бюро «Чобан и партнеры», в 2006 году путем слияния с бюро «С. П. Проект» вместе с Сергеем Кузнецовым создал архитектурное объединение SPEECH и стал его руководящим партнером. Среди знаковых проектов архитектора — офисный центр «Лангензипен» и бизнес-центр «Дом Бенуа» в г. Санкт-Петербурге, жилой дом «Гранатный, 6» и новое здание Московской городской думы, Дворец водных видов спорта к Универсиаде-2013 в г. Казани, главный медиацентр Олимпийских игр в Сочи.
Логотип Вестник Строительство